Когда я учился в начальной школе, мы с мальчишками очень много времени проводили на поле недалеко от нашего дома. Поле с двух сторон было огорожено обращенными задней частью гаражами, еще с одной стороны плотной стеной стояли тополя, с четвертой – достаточно далеко от обычных мест наших игр – проходила дорога. Место было укромное и практически безветренное. У гаражей, по обыкновению, было разбросано много всяких вещей – начиная от запчастей и заканчивая обломками бетонных плит, оставшихся после строительства. Это был целый мир, конечно же, привлекавший нас – мальчишек.
Но все возможные захоронения интересных вещей, все ямки и рытвины были нами изучены за лето, поэтому зимой наступал черед другой забавы. Мы строили снежную крепость!
В первый год мы просто насЫпали огромный снежный холм, от которого в разные стороны шли «крепостные стены» - валы из снега высотой до наших голов. Нередко мы делились на две команды, и одна усаживалась за стенами, а другая брала штурмом эту крепость. Оружием служили снежки, которые заранее совместно заготавливались. Кроме того, снежные заряды можно было тут же изготовить из подручного материала, поэтому такие игры продолжались долго. Иногда же мы все вместе становились защитниками крепости, отбиваясь от воображаемого противника.
В ту зиму, когда мне было 9 лет, строить крепость нам помогал отец одного из моих друзей: их гараж был как раз на границе нашего поля и этот папа был частым свидетелем наших забав. В результате на нашем поле возникла самая настоящая снежная крепость, в некоторых местах скрепленная водой. Она состояла из нескольких зданий, в которых, а также в стенах, имелись самые настоящие проходы, пройти по которым, правда, можно было только нагнувшись, а в середине донжона (как называется центральная башня любой крепости) была комната. В ней могли поместиться трое или четверо ребят, там можно было не только стоять, но и даже полежать, немного согнув ноги. Стены комнаты изнутри папа-помощник собственноручно больше двух часов выравнивал периодически намачиваемой варежкой, отчего они практически заледенели. Легко было представить, что ты находишься во дворце Снежной королевы.
Нетрудно представить, с каким энтузиазмом мы играли в такой чудесной крепости. Даже случайное разрушение части крепости кем-либо жестоко каралось. Правда, прогонять мы никого не прогоняли, но виновник обязан был восстановить порушенное. Кто-то из пацанов всегда был в крепости – этому способствовало то обстоятельство, что мы учились в школе в разные смены. Впрочем, посторонних вандалов, стремящихся разрушить наш маленький мирок, все равно не наблюдалось. Время было как-то добрее, что ли?
Но наша крепость не была чисто мальчишеским миром. Иногда с нами играли и соседские девчонки. Чаще всего с нами была старшая сестра моего соседа по подъезду (старше нас на 2 года), а также младшая сестренка моего сверстника Сережки. Звали эту девочку Катя, и той зимой, уже ближе к весне, ей должно было исполниться 5 лет. Пока же ей было четыре годика, но она с удовольствием играла в нашей компании. Она была худенькая, с тоненькими ножками, огромными глазищами и кудрявыми каштановыми волосами. Именно Катя почему-то мне нравилась больше всех девчонок, которые играли в нашей крепости. Возможно, оттого, что она была самой младшей. Именно ей я уделял особенное внимание, когда мы играли в крепости – если мы были в одной команде, то я усиленно защищал ее, если же были в разных, то старался напасть на Катю, чтобы сбить ее с ног и упасть вместе с нею, чтобы почувствовать в своих объятиях ее крохотное тельце. Впрочем, я и сам в то время еще не был слишком большим, поэтому небольшого девчоночьего тела хватало для полноразмерного обхвата.
Однажды, после уроков (я учился в первую смену) я прибежал на наше поле к крепости. Там еще были Сережка и Костька – они учились во вторую смену и уже собирались уходить. С ними была Катя – почему-то в те дни она не ходила в садик.
Когда Сережка сказал, что надо идти, Катька заартачилась: ей не хотелось сидеть дома сначала одной, а потом с бабушкой.
- Я еще здесь поиграю, - сказала Катя брату. Тот попытался на нее прикрикнуть, но она не поддавалась. В конце концов, Сережка был вынужден сдаться. Он спросил меня, долго ли я собираюсь здесь быть. Я сказал, что подожду, не придет ли еще кто-нибудь. А если никого не будет, то пойду домой. Тогда Сережка спросил:
- Посмотришь за Катькой?
Я в предвкушении забавного приключения согласно закивал головой. Катька, в это время перелезшая на другую сторону крепостного вала, старательно прислушивалась к нашему разговору. Поняв, что ее оставляют в крепости, она засияла. Возможно, Катька даже не слушала Сережку, который старательно наставлял сестренку относительно ее поведения. Впрочем, на вопрос, всё ли она поняла, Катька тоже согласно закивала головой.
Вскоре Сережка и Костька скрылись за гаражами. Мы с Катькой остались одни. И в тот же момент я оробел. Без слов я принялся подправлять покосившуюся в одном месте стену. Постепенно увлекшись, я замечал, что Катька из-за стены, под которой она что-то рисовала палочкой, иногда поглядывала на меня. Я продолжал строительство, мучительно решая, как же мне приблизиться к Катьке, а еще лучше потискать ее.
Вдруг из-за стены возникли маленькие ручки в варежках, на которых лежал комочек снега. Это Катька решила помочь мне в восстановлении крепости. Я попытался подхватить снежок с ее ладоней, но для этого надо было низко перегнуться – Катька была невысокого роста. Я едва зачерпнул верхушку снежка, а когда выпрямлялся, то просыпал и остаток – прямо на задранное вверх лицо Катьки. Но она не рассердилась. Радостная от того, что я принял ее помощь, она добежала до ближайшей амбразуры и нырнула на мою сторону. По дороге она еще зачерпнула снег и, подойдя ко мне, протянула мне свои крохотные ладошки. Прикосновение к ее ручкам даже через варежки пронзило меня не меньше, чем ударом тока. На какое-то мгновение я замер, глядя Катьке в лицо и не отпуская ее рук из своих.
Впрочем, Катька тут же нагнулась к земле за новой порцией снега. Несмотря на то, что ее снежки были крохотными, восстановление целостности крепости не заняло у нас много времени. Тогда Катя, совсем осмелев, спросила:
- А во что мы будем играть?
Я осмотрел ее. Катька была в плотной шапочке, черной шубке до середины бедер, вязаных серых рейтузах и валеночках. Мне вдруг очень-очень захотелось нагнуться к ее ножкам и потискать их прямо через рейтузики. Катька же, как будто издеваясь, еще и широко расставила ножки, отчего запАх шубки внизу раскрылся и рейтузы стали видны почти до самой резинки. Это меня смутило еще больше. Заливаясь румянцем, я начал что-то бормотать про «войнушку». Но происходившие чуть ли не ежедневно баталии не вдохновляли маленькую девочку.
- А давай поиграем в «дом»? – предложила Катька. Показав на крепость, она пояснила:
- Это будет наш дом, и мы в нем будем жить.
- Давай, - безвольно пожал плечами я.
Катька без промедления полезла внутрь крепости, лишний раз выставив на обозрение свои рейтузики, теперь уже сзади. Шубка задралась почти до пояса, и низ Катькиных ягодиц смешно потряхивался перед моим взором. Но мне было не до смеха. Я не мог оторвать от них глаз.
Опустившись на коленки, я последовал за Катькой, даже смутно надеясь догнать ее, пока она не привстала внутри комнатки, и потрогать ее ножки. Но Катька уже уселась на ледяной пол и непозволяющим возражения тоном заявила:
- Я буду обед готовить, а ты пока иди на работу.
Я не посмел возразить этой малютке, к которой мне больше и больше хотелось прикоснуться. Я вылез задом обратно и уселся недалеко от крепости. Вылезшая следом за мной Катька нравоучительно возмутилась:
- Ты чего? Ну-ка, иди на работу, - и она показала мне на завалы бетонных плит у гаражей. – Принеси чего-нибудь, а я пока в магазин за продуктами схожу.
И Катька отправилась в поле дергать высокие травяные сухостоины, должные символизировать продукты. Я же безропотно отправился к нагромождению бетона, не теряя, однако, из вида маленькую прелестницу.
Катька надергала несколько сухих травинок и скрылась с ними в крепости. Попрыгав некоторое время с плиты на плиту, я решил, что хватит изображать пребывание на «работе», и направился к крепости. Когда я пробрался в комнату, Катька заканчивала оформлять «стол». На льдинках она разложила мелко наломанные сухие травинки; листики на снежке в форме полушария были супом, как мне объяснила Катька. Она показала на все это:
- Садись, ешь.
Я уселся прямо на ледяной пол, Катька расположилась напротив меня.
- Правда, здесь красиво? – зазвенел ее голосок. – Давай будет, что мы во дворце. Ты – король, я – принцесса, твоя жена.
Очевидно, для Катьки принцессы, в сказках обычно выходящие замуж за прекрасных принцев и королей, ассоциировались именно с ролью жены. Сейчас я, анализируя это, припоминаю, что, в основном, в сказках принцессы так и остаются принцессами, а о смене их титула в связи с замужеством нигде не говорится. Впрочем, в тот момент мне было все равно – хотя бы по той причине, что Катька, обводящая рукой внутренности нашего «дворца», придвинулась ко мне чуть ближе и ее ножка в валеночке задела мою ногу, вызвав новый приступ моего волнения.
- Ешь, ешь, это вкусно, - заметив мое оцепенение, пододвинулась еще ближе Катька. Я сделал традиционные для процесса игры действия: изобразил, что ем «суп» и «второе». По правде, я просто смахнул траву на пол под собой.
- Вкусно? – поинтересовалась Катька. Я кивнул. – А теперь мы, наверное, будем смотреть телевизор? – предположила девочка. – Ты не устал?
Я отрицательно закивал головой. Мне вдруг в голову пришла мысль.
- Катя, - еле слышно обратился я к девочке. – А ведь если мы муж и жена, то и должны делать все, как родители. А взрослые спят друг с другом на одной кровати.
Мой голос предательски дрожал. Я ожидал, что Катька сейчас раскричится по поводу моего еще не до конца высказанного предложения. Но она восприняла мои слова нормально.
- Я знаю, - спокойно ответила Катька. – Если хочешь спать, то давай поспим.
И она без лишних слов вытянулась на спине на ледяном полу и даже прикрыла глаза. Я, не веря такому благополучному стечению обстоятельств, попытался прилечь рядом с нею. Но Катька открыла глаза и недовольно заявила:
- Надо не так! Ты что, не знаешь?
Я действительно недоумевал, чего Катька хочет. А та охотно пустилась в объяснения:
- Я как-то видела, как мои папа с мамой спят. Жена должна лежать внизу, а папа должен лежать сверху и целовать ее.
Катька распахнула объятия, готовясь принять мое тело сверху. Какой ни был мой стручок маленьким, но от подобного предложения даже он зашевелился. Не теряя времени, я аккуратно опустился на Катькино тело и прижался к нему. Если Катьке и было тяжело, она не подала виду. Мои ноги переплелись с ее ножками, и я даже через брюки почувствовал, какие колючие были ее рейтузики. Я немного помялся по Катьке, стараясь улечься так, чтобы мой член был как можно ближе к ее промежности, инстинктивно пытаясь получить наслаждение, как от своих любимых игрушек (см. рассказ «Моя любимая игра»). Лицо более низенькой Катьки уткнулось мне в грудь. Катька закрутилась, высвободила лицо и, вытянув губы трубочкой, смело заявила:
- Ну, теперь целуй!
Я изогнулся и неловко ткнулся в губы Катьки. Поцелуй получился «смазанным» - своих медведей я целовал лучше. Волосы Катьки от подергиваний подо мной немного растрепались из-под шапки и разметались по льду, на котором мы лежали. Волосы этой маленькой девочки пахли как-то очень по-взрослому, возможно, она мыла их маминым шампунем.
Оправившись от первого смущения, я потянулся было еще поцеловать Катькины губы, но едва я коснулся их, как Катька замотала головой и стала отодвигать меня руками:
- Ну хватит! Заслюнявил…
Я не хотел выпускать из-под себя трепещущее тело малышки и попросил:
- Катя, можно я еще на тебе полежу?
- Полежи, - разрешила она.
И я еще чуть-чуть полежал на ней – прислушиваясь к ощущениям низа живота, чувствуя, как моему стручку нравится прикосновение к мягкому от множества одежды крохотному девчоночьему тельцу. Потом мы встали и выбрались из крепости. Катька, скинув варежки, заправила волосы под шапку и принялась дуть на закоченевшие пальчики.
- Замерзла? – участливо спросил я. Катька кивнула. Больше всего в тот момент мне хотелось обнять ее, прижать к себе и еще раз почувствовать жжение в низу живота от прикосновения к маленькой Катьке.
- Давай я погрею, - предложил я, обхватывая ручонки Катьки своими ладошками. Толку от этого было немного, зато у меня ощущений было через край. Но и их мне уже было мало. Я предложил:
- Давай ты руки мне под пальто засунешь – у меня, знаешь, какой свитер теплый?
Я расстегнул две пуговицы на груди и вложил ручки Катьки себе почти под мышки. Она невольно прижалась ко мне. Я обхватил Катьку сзади и еще сильнее прижался к ней. Вновь пришло сладкое ощущение в низу живота. Я зажмурился и сдавил Катьку в своих объятиях. Она практически тут же пискнула:
- Раздавишь! Надо домой идти – я вся замерзла.
Она высвободила ручки, дрожа, натянула варежки и, даже не попрощавшись, бросилась к своему дому, который был сразу за гаражами. Я не осмелился ее остановить. Я тоже побежал домой, чтобы в обнимку с моими медведями еще раз пережить сладкие мгновения прикосновения к маленькой девочке с маняще пахнущими волосами.
А из пацанов так никто и не пришел поиграть в крепости…